А.Заблоцкая. «Веселая царица была Елисавет».

Елизавета Петровна родилась 18 декабря 1708 года. В этот день в Москве начинались Полтавские торжества, подготовка которых длилась полгода. По улицам Москвы были расставлены семь арок, украшенных шпалерами, скульптурой, живописью, прославлявшими победу русской армии в Полтавской баталии. Под этими арками и под звуки музыки, с развернутыми знаменами, должны были пройти русские солдаты, возглавляемые Петром, и пленные шведские генералы. Шествие уже началось, когда Петр I получил известие о рождении дочери, названной Елизавет. Петр остановил шествие, и началось трехдневное празднество, посвященное радостному семейному событию. Можно сказать, что с тех пор вся жизнь Елизаветы Петровны проходила в сопровождении торжеств и празднеств, музыки и танцев, маскарадов и театральных зрелищ.
О детстве царевны мы знаем немного. Семья жила то в Москве, то в Петербурге. Сестры (старшая, Анна родилась в 1708 году) редко видели отца – 1710-е годы были особенно напряженными для Петра. Военные походы, строительство Петербурга поглощали все его время Но, видно, дети занимали особое место в душе царя – упоминания о них в его письмах дышат нежностью и любовью. Петр часто шлет поклоны «Аннушке, Лизетке и Натальюшке (родилась в 1718 году)». В одном из писем он передает привет «четвертной лапушке» – таким было семейное прозвище Лизы, когда девочка начинала ползать. В другом – говорит о том, что писал к «дочке-бочке». Петр назвал «Лизеткой» небольшое судно, на котором совершал в 1710 году морские походы по Балтике.
9 февраля 1712 года состоялась свадьба Петра и Екатерины. Дочери приняли участие в свадебной церемонии. По свидетельству английского посла Ч.Витворта, они были «ближними девицами» невесты-матери. «Одной было около пяти лет, а другой – три года; но так как эти царевны по причине слишком нежного возраста не могли переносить усталости, то они присутствовали короткое время и затем их место заняли две царские племянницы», - писал Ч.Витворт
Сохранилось и до нас дошло несколько прижизненных портретов Елизаветы Петровны. Самый ранний, он хранится в собрании Государственного Эрмитажа, – портрет Елизаветы-девочки, написанный в год свадьбы родителей художником И.Н.Никитиным. Жизнь крупнейшего портретиста петровской эпохи, царского любимца Ивана Никитина, – это отдельный сюжет. В судьбе художника, с ее неожиданными поворотами, взлетами и падениями, отразились противоречия российской жизни первой половины XVIII века. На петровскую эпоху приходится четырехлетнее пребывание Никитина в Италии, во Флоренции, куда отправил Петр I четырех человек на полный пансион обучаться живописному мастерству. Затем – жизнь в России, в столице, на положении царского любимца и исполнителя заказов двора. Это время расцвета его таланта. Но во времена Анны Иоанновны, в результате политических интриг Иван Никитин оказался в сибирской ссылке. Перед отправкой в ссылку, по приказу Анны Иоанновны, он был подвергнут гражданской казни, то есть бит плетьми на площади. Елизавета, заняв престол, приказала возвратить его из ссылки. Но – поздно; тяжело больной, он умер в дороге, где-то между Тобольском и Москвой. Заметим, что волей случая Елизавета оказалась в начале творческого и в конце жизненного пути этого замечательного художника.
Портрет Елизаветы исполнен до заграничной поездки Никитина. В то время русская живопись еще не выработала понятия «детского портрета», и ребенок изображался как взрослый, только меньших размеров. ( «Детские дети» появятся в живописи лишь в начале XIX века, в эпоху романтизма). Елизавета Петровна изображена в модном платье с большим декольте, в модной прическе с локонами, спускающимися на лоб и плечо, в мантии, наброшенной на плечи и скрепленной драгоценной брошью. Но сквозь антураж взрослой дамы пробиваются детская непосредственность и обаяние ребенка. Никитин изобразил девочку, обычно очень живую, в момент, когда она притихла, о чем-то задумалась, и личико ее приобрело серьезное и задумчивое выражение.
Через 5 лет, в 1717 году, когда Елизавете исполнилось 8 лет, другой художник – француз Луи Каравакк написал парный «Портрет царевен Анны Петровны и Елизаветы Петровны». Девочки как бы разыгрывают сценку: Елизавета сидит в непринужденной позе, опираясь одной рукой на спинку скамьи, а другой, поднятой над головой сестры, держит букетик цветов. Анна также держит на коленях корзиночку с цветами, придерживая ее одной рукой, другая ее рука обращена к зрителю, голова повернута к сестре, от которой она не может отвести взгляда. Легкость, изящество, грациозность, являющиеся непременной чертой модного в елизаветинскую эпоху стиля рококо, отличают и фигуры царских дочерей в картине Луи Каравакка, а их изысканные наряды, яркая красочная гамма превращают картину в праздничное зрелище.
Однако, в том же 1717 году атмосфера праздника жизни была омрачена для Елизаветы болезнью – она перенесла оспу, но, по словам ее матери Екатерины, «от оной болезни освободилась без повреждения личика своего». Не трудно представить себе, как это было важно для Елизаветы, – ее «личико», фигура, наряды, ее красота – все это составляло, может быть, главную заботу ее жизни.
Родители же заботились о том, чтобы дочери были обучены всему тому, что могло им пригодиться при европейских дворах: танцам, музыке, умению одеваться, придворному этикету и, конечно же, языкам – немецкому, итальянскому и французскому, которому уделялось особое внимание и который Елизавета впоследствии знала в совершенстве. Такова была новая для русского двора династическая политика Петра, – выдавать дочерей замуж за европейских принцев и тем самым укреплять связи с европейскими монархами.
Кого только не прочили в мужья Елизавете, Отец хотел, чтобы она вышла замуж за своего «равнолетку» французского короля Людовика XV. Но Версальский двор не счел для себя возможным принять предложение русского царя, посчитав, что в нем «нет ничего лестного», поскольку Елизавета родилась от «подлой» женщины, которая даже не состояла в браке с царем на момент рождения дочери. Мать, умирая, завещала ей выйти замуж за немецкого принца Карла-Августа, родственника мужа ее сестры Анны. Но он умер в 1727 году. С тех пор в течение 14 лет, вплоть до вступления Елизаветы на престол, ее женихами называли английского, бранденбургского, португальского, испанского принцев, курляндского и брауншвейгского герцогов, и многих других. Ходили слухи о сватовстве даже персидского шаха Надира. Юный царь Петр II, правивший в России с 1727 по 1730 годы, одно время подпал под влияние своей красавицы-тетки, и при дворе говорили о возможности их брака, но родовитая знать оттеснила Елизавету.
И Елизавета жила на задворках большой политики, не интересуясь ею, не плетя политических интриг. Она предавалась веселию и разнообразным утехам. Красота, молодость и обаяние делали ее чрезвычайно популярной среди гвардейцев. Гвардия хотела видеть ее, дочь Петра I, законной наследницей русского трона, своей императрицей. Нужен был только случай – и он представился.
В 1741 году умерла Анна Иоанновна, державшая свою двоюродную сестру в черном теле и мстившая Елизавете за свои прежние унижения в курляндском захолустье. На троне оказалась племянница императрицы Анна Леопольдовна, отнюдь не популярная в стране. И Елизавета, поддерживаемая гвардией и иностранными дипломатами – французским и шведским, которые имели свои интересы и вели свою игру, решилась на переворот. В ночь на 25 ноября она отправилась в сопровождении 300 гвардейцев по Невскому проспекту к Зимнему дворцу. Перед самым дворцом, чтобы не создавать лишнего шума, Елизавета вышла из саней и пошла пешком, но вскоре стала отставать от солдат. Тогда они посадили ее себе на плечи и понесли ко дворцу. Охрана дворца тотчас же присоединилась к ним. По одной из версий, Елизавета вошла в спальню императрицы и сказала: «Сестрица, пора вставать!». Переворот был мгновенным, бескровным, без единого выстрела.
Через 3 месяца, в феврале 1742 года в Москве начались коронационные торжества. Огромные толпы народа встречали новую императрицу. Коронационный кортеж – десятки экипажей, украшенных золотом, парчой, бархатом, окруженных сотнями всадников, – медленно двигался к Кремлю по улицам, вдоль которых стояли полки с развевающимися знаменами. Из окон домов были свешаны персидские и турецкие ковры и другие богатые материи. Балы, карнавалы, церемонии и молебны продолжались почти 2 месяца. Сама коронация состоялась 25 апреля в Успенском соборе Кремля.
Коронационный портрет Елизаветы Петровны создал французский художник Луи Токе, приглашенный к русскому двору в 1758 году для написания высокопоставленных особ. Портрет огромных размеров, и три четверти полотна занимает фигура Елизаветы. На ней платье серебряной парчи с золотым шитьем, горностаевая мантия, через плечо голубая муаровая лента ордена Андрея Первозванного, на голове корона, в руке – скипетр, на столе, на красной бархатной подушке – держава. Огромные размеры холста, величественная фигура императрицы, тщательно выписанные золото и серебро, парча, бархат и мех – все это создает впечатление роскоши, богатства и блеска. Художник запечатлел императрицу Елизавету Петровну во всей грандиозности ее славы, он демонстрирует почти неземное величие власти российской монархини.
Портрет работы Токе, как и другие прижизненные портреты, дает возможность представить редкую красоту Елизаветы. Об этом в один один голос говорят и ее современники. Испанский посланник герцог де Лирия писал о 18-летней Елизавете: «Принцесса Елизавета такая красавица, каких я редко видел. У нее удивительный цвет лица, прекрасные глаза, превосходная шея и несравненный стан. Она высокого роста, чрезвычайно жива, хорошо танцует и ездит верхом без малейшего страха». Отнюдь не любившая ее Екатерина II вспоминала о 34-летней императрице: «Это была женщина высокого роста, хотя очень полная, но ничуть от этого не терявшая. Она танцевала в совершенстве и отличалась особой грацией во всем, что делала, одинаково и в мужском, и в женском наряде».
Что касается нарядов, то современники отмечали ее всепоглощающую страсть к ним. Та же Екатерина писала: « …императрица чрезвычайно любила наряды и почти никогда не надевала два раза одного и того же платья, но меняла их несколько раз в день». После ее смерти Петр III обнаружил в Летнем дворце 15 тысяч платьев, частично совсем не ношенных. Не менее роскошны были и головные уборы императрицы. Их описание оставил французский дипломат Фавье: «Голова ее всегда обременена бриллиантами, а волосы обыкновенно зачесаны назад и собраны наверху, где связаны розовой лентой с длинными развевающимися концами. Ни одна женщина империи не смеет причесываться так, как она».
Но восторг современников исчезает, когда заходит речь о ее привычках и характере. Елизавета жила в необычном режиме – спала днем и бодрствовала ночью, обедала и ужинала после полуночи. «Она никогда не ложилась спать ранее шести часов утра и спала до полудня и позже», – вспоминал французский ювелир Позье, который не раз всю ночь дожидался, когда императрица вспомнит, что вызывала его. Такой ненормальный образ жизни некоторые исследователи связывают с тем, что Елизавета боялась, что ночью произойдет переворот, и она станет его жертвой.
Удивляла современников и ее страсть к перестановкам и перестройкам. Она никогда не выходила из покоев, – вспоминает Екатерина, – чтобы не произвести какой-либо перемены, например, перенести кровать в другое место, убрать или поставить новую перегородку или дверь. Характерны для нее были и внезапные переезды и возвращения. Так она могла в 10 часов вечера покинуть столицу и уехать ночевать в Царское село. Все эти странности в поведении Елизаветы исследователи объясняют не только страхом переворота, но и особенностями ее характера – беспокойного, неуравновешанного, импульсивного. Как и Петр, Елизавета была очень подвижна. Но у Петра эта подвижность была вызвана государственными нуждами, у Елизаветы же – ее собственными интересами.
Характер императрицы, на первый взгляд, казался ясным и простым. Многие считали, что она добродушная, «ветреная», способная подпадать под влияние других людей. И лишь самые наблюдательные современники знали, что это не так. Французский дипломат Фавье писал: «Сквозь ее доброту и гуманность…в ней нередко просвечивает гордость, высокомерие, иногда даже жестокость, но более всего подозрительность... Императрица Елизавета вполне владеет искусством притворяться… Она никогда не бывает так милостива к своим придворным, как в ту минуту, когда решает их сослать». В отношениях с близкими ей людьми она нередко проявлялись мелочность, подозрительность, грубость. Однажды Екатерина вызвала гнев императрицы, которая ее основательно выбранила. Екатерина боялась, что она начнет ее бить – она иногда била, пишет Екатерина, своих женщин, своих приближенных и даже своих кавалеров.
Мы не будем вдаваться в рассуждения о том, какой была Елизавета как государственный деятель – это предмет серьезных исследований, которые проводятся вот уже более двухсот пятидесяти лет. Скажем только, что вступив на трон, она предалась безудержному веселию, с танцами и нарядами, охотой и фаворитами, удовлетворяя свои бесчисленные капризы и прихоти. И все-таки царствование Елизаветы было отмечено стабильностью, а двор ее отличался блеском и роскошью, запечатленными в художественном стиле барокко. Создателем русского барокко стал великий Растрелли. Творения его гения – Зимний дворец в Санкт-Петербурге и Екатерининский дворец в Царском Селе – хранят память и об их заказчице и хозяйке Елизавете Петровне, об одной из самых ярких эпох в жизни России XVIII века.

Опубликовано – журнал «Шарм», N69, сентябрь, 2002

НА ГЛАВНУЮ
к оглавлению